Мерси, камарад! - Страница 108

108

Темнота, словно черное полотно, окутала поле боя, виднелись только горящие населенные пункты. Все дороги были забиты колоннами тыловых частей и служб. Тилю пришлось проявить высокое искусство вождения машины, чтобы не столкнуться с кем-нибудь. Благополучно миновав одну траншею, он обогнал бесконечно длинную колонну разбитых санитарных машин. То тут, то там валялись убитые.

— Неужели с воздуха нельзя опознать колонну санитарных машин? — тихо спросил, ни к кому не обращаясь, Тиль.

— Американцы и англичане устраивают по ночам такую иллюминацию, что видно, как днем, — проговорил Рорбек.

— Быть может, их ввели в заблуждение облака пыли и горящие дома? — высказал свое предположение Альтдерфер.

— Однако можете себе представить, что войска СС уже не раз перевозили боеприпасы на машинах с опознавательными знаками Красного Креста.

— Рорбек, не слишком ли много вы себе позволяете? Ведь это то же самое, о чем твердит вражеская пропаганда.

Вдруг машина остановилась: забуксовали в грязи задние колеса. Альтдерфер и Рорбек вышли из машины и подтолкнули ее. Вскоре выехали на полевую дорогу, которая вела в Бейё.

Тиль думал о том, что не сегодня-завтра будет освобожден от гитлеровцев Париж. 4 июня была освобождена другая европейская столица — Рим. И это только начало. Американские и английские стратеги, по-видимому, еще «не завязали» мешка. Русские не упустили бы такой возможности, их полководцы намного умнее западных. А Йодль и Кейтель, видимо, не решились сказать фюреру о том, что лучше всего было бы выйти из мешка, оставив без боя часть захваченной территории. Такие ошибки германское командование уже не раз допускало на Восточном фронте: под Сталинградом, в степях Кубани, в Крыму и на Курской дуге…

На горизонте показались строения, похожие на ферму, где раньше располагалась колонна машин с боеприпасами. От всей колонны осталось несколько десятков истрепанных машин, которые готовили для отвода в тыл.

Здесь уже были Клазен и Генгенбах, Ноймана же не оказалось. Через несколько минут появился сам Мойзель, который сразу же спустился в погреб, пригласив с собой одного Альтдерфера. А через некоторое время командир полка созвал к себе командиров всех батарей.

Тиль выплюнул окурок и спустился в соседний подвал. Стены подвала были мокрыми, пахло сидром. Тиль сел и от усталости закрыл глаза. Вспомнился Париж. «Хорошо бы сейчас побродить по Лувру, полюбоваться картинами итальянских мастеров раннего Возрождения…»

Первым с совещания от командира вышел Генгенбах. На его рабочей карте вчерне были уже нанесены позиции, которые ему было приказано занять.

— Утром двадцатого августа мы должны занять их. Это несколько южнее населенного пункта Три и западнее Сент-Ламбер-сюр-Дива, по соседству с Муасси. Ты удивлен, Хинрих, не так ли?

— Ты только забыл сказать, Герхард, что вам приказано, по сути дела, обеспечить узкий выход из мешка.

Обер-лейтенант махнул рукой:

— Если тебя интересует, могу сказать: противник еще семнадцатого взял Фалез, а на следующий день фельдмаршал Модель сменил фон Клюге.

— А откуда тебе это известно?

— Командир сказал.

— А сейчас?

— Сейчас канадцы с севера наступают в направлении Шамбуа. Американцы идут им навстречу с юга. — Все это Генгенбах сказал довольно тихо, увидев, что за столом, положив голову на руки, мирно спит Рорбек.

— Так в таком случае канадцы уже давно должны быть в Три, не так ли?

— Сутки назад.

— А Шамбуа?

Генгенбах пожал плечами.

— Еще вчера вечером все, кто может передвигаться, должны были быть там: янки, французы и поляки из первой танковой дивизии. Вдоль реки Див расположены только канадцы.

— Следовательно, мешок превратился в котел!

— Нет такого котла, из которого мы не могли бы пробиться.

Лейтенант усмехнулся:

— А твоя батарея, Герхард?

— Каким-то чудом у меня уцелело несколько орудий. Четвертая и пятая батареи объединены.

— По сравнению с другими и это кое-что, — заметил Тиль и, желая переменить тему разговора, спросил: — О Грапентине или о Дернберге что-нибудь говорили на совещании?

— Ни звука.

Между тем от командира вышел Клазен и, остановившись, сказал:

— Господа заверяют друг друга во взаимном уважении, не так ли?

— Мы глубоко уважаем только дерьмо, — парировал Генгенбах.

— Господин обер-лейтенант, вы, как мне кажется, потеряли веру в нашу окончательную победу. — Клазен явно подражал Мойзелю.

Генгенбах приложил руку к козырьку фуражки:

— Ваше дело командовать нами. Ладно, Хинрих, пошли! — Генгенбах кивнул, словно хотел сказать: «Эх, парень, парень! И наложим же мы в штаны!» И пошел по лестнице наверх.

Тиль перенес обстановку на свою карту.

«К черту философию! — думал он. — Меня мучит жажда, такая же, как в старые добрые времена, когда мы сидели у Средиземного моря, занимая транзитную территорию между Восточным фронтом и Атлантикой. Неплохо, когда в машине лежит несколько бутылок шнапса».

Рорбек все еще спал, опустив голову на руки и вытянув ноги.

Тиль вышел на воздух. Небо было расчерчено трассами множества снарядов. Было далеко за полночь, край неба на горизонте начал чуть заметно алеть.

«Нужно научиться забывать, — подумал Тиль, — забывать любовь, войну, Дениз… Здорово не повезло Гансу Рорбеку. Мысль о Мартине до сих пор мучает его не меньше, чем вчерашняя встреча с Эйзельтом, случай с юношей Кубицей или Нойманом. Но сможет ли Рорбек когда-нибудь забыть все это? Для меня лично самое гнусное, что мне до сих пор преподносила война… связано с Альтдерфером, капитаном Алоизом Альтдерфером».

108